Плюю на ваш однобокий монизм

॥श्रीः॥


Существует несколько языков ща̄стр. О трех основных вы узнаете через несколько секунд, читая эту строку: сама̄дхи бха̄ш̣а̄, гухйа бха̄ш̣а̄ и дарщана бха̄ш̣а̄. Нам, как существам сознательным и вступающим в контакт с окружающим миром, помимо органов чувств необходимо знание и понимание смысла того или иного явления. Знание и понимание сути того, что происходит с нами или вокруг нас. Для того, чтобы понять суть описанного явления в Ведах, необходимо знать эти три языка. Космогония Вед настолько реалистична, насколько мы способны улавливать их суть. И в этом нам помогут как главные принципы саманвайа и та̄ратамйа, так и знание трех языков ща̄стр.


Веды полны аллегорий, сравнений, поэзии и реализма. Процесс мироздания сравнивается с творчеством плотника или кузнеца, но еще чаще он сравнивается с актом произведения на свет потомства: यो नः पिता जनिता (10.82.3), которое исключает материальную причинность Бога: अङ्कीकृतं तत्पितृवन्नैव विश्वात्मना भवः (Атхарва Веда).


Любые попытки найти в Рьгведе хотя бы намек на нереальность Мира обречены на провал (С.Радхакришнан "Индийская философия"). Несомненно встречается и термин ма̄йа̄, но он лишь выражает идею мистической, сверхпонимаемой силы, так же, как в случае с Индрой, который принимает различные образы благодаря своим мистическим силам: इन्द्रो मायाभिः पुरुरूप ईयते (РВ 6.47.18). В таких выражениях, как मायाभिरुत्ससृप्सतः (РВ 8.14.4) слово "ма̄йа̄" определенно употребляется в значении силы, магической или любой другой.

Красота и величие творения были сильнейшим источником вдохновения для поэтов Вед - рьшиев.

इयं विसृष्टिर्यत आबभूव (10.129.7)

Искренний восторг стал отцом философии.

Разнообразие и масштабы Творения, не говоря уже о его реальности, указывают на превосходство и всемогущество Творца. Может показаться, что мы стоим у истоков телеологического объяснения Творения. Но и такое объяснение несомненно предполагает реальность Мироздания.


Некоторые полагают, что в На̄садӣйа Сӯкте речь идет о том, что метафизика двойственности отходит на второй план перед монизмом. Этот гимн редкий пример стойкости выражения и очарования совершенством Творения, даже если кое-кто и считает, что в гимне выражена неопределенность. Однако, вне всякого сомнения этот гимн обнажает недостатки категорий, которыми мы мыслим, и собственно несовершенность нашего мышления, которое не в состоянии раскрыть тайну Мироздания и осознать Абсолют, как причину возникновения, поддержания и разрушения Вселенной.

Са̄йан̣а настаивал на монистской интерпретации содержания этого сӯкты, ставя знак равенства между упомянутым там «тамасом» и «ма̄йей» Адваиты. Между Мадхва̄ча̄рйей и известным адваитином того времени был запротоколирован спор, который позже стал известен, как работа под названием «Таттводйота». В этом споре Щри Мадхва̄ча̄рйа показал несостоятельность интерпретации монистов, раскрыв во всей полноте теистическое содержание сӯкта.

Тамасу приписывается существование (तम आसीत्) бок о бок с Единственным, который делает безветренное (недвижимое) движимым, вдыхает жизнь в безветренное (недвижимое) своими собственными силами. Невозможно обмануться в ощущении, что этот «тамас» и есть прототип пракрьти в поздней Сан̇кхйе. Тут нет места ни иллюзионизму, ни бесцветному монизму Щан̇кары, как бы ни кричали и не извивались его приспешники, пытающиеся, не разобравшись, нацепить балахон неопределенности и алогичности на прекрасное Тело Вселенной.

Сравните семь семян Мироздания в 1.164.36, которые напоминают нам семь эволют пракрьти в Сан̇кхйе.


Процесс Мироздания несомненно начинается из желания Единственного. Именно поэтому о процессе Творения говорят, что он сам по себе, «автоматический». И когда в гимне утверждается, что Единственный вдыхает жизнь в неподвижное своей собственной волей и своими собственными силами (स्वधया), то логичным выводом будет тот факт, что «другое», то есть «тамас», лишено такой силы и не способно на самостоятельную деятельность.

Таким образом мы подошли к истокам идеи «сватантра», как высшей Реальности. Если бы существование второго принципа было неприемлемым для Вед, то они бы сформулировали заключительную строку так: तस्माद्धान्यन्न किं च नास вместо: तस्माद्धान्यन्न परः किंचनास. Это слово «пара» отрицает факт превосходства этого «другого» наряду с Единственным, то есть факт, что это «другое» независимо от Него. Эхо этого слова «пара» можно проследить и в Гӣте: मत्तः परतरं नान्यकिंचिदस्ति (7.7). Мы видим, что в этом гимне признается существование «тамаса», как принципа. В общем и целом, сӯкта пытается заявить о том, что есть Всевышний, Единственный, как независимая Реальность, и есть материя, которая зависима. Слова Брахмасӯтр सत्त्वाच्चावरस्य (2.1.16) передают ту же идею. Об этом же говорит и Щри Мадхва̄ча̄рйа, чтó в свою очередь полностью и на корню опровергает и сводит на нет идею кришнаитов о том, что Всевышний зависит от своей щакти (Ра̄дха̄), и это опять же показывает полное отрицание кришнаитами главного и первостепенного принципа Сватантра, а также непризнание ими сути Вед.