По какой причине џӣвāтман удерживается в сан̇сāре? Удерживается и страдает? Получается, что Бог не всемилостив, если Он ни с того, ни с сего, вдруг по своим каким-то соображениям заставляет человека страдать?
Необходимо правильно понять, что такое „милость Бога“. Чаще всего люди думают, если бы Бог был всемилостив, то сделал бы всех равными себе. Именно такой смысл мы вкладываем в слово „всемилостивый“. Что Ему стоит взять и сделать всех такими же, как Он? Если Он всемогущий и одновременно всемилостив!
Кое-кто вообще считает, что вечноосвобожденные души равны Богу, например, Йащодā может даже превосходить Его.
Однако нет. Тот āнандам, который испытывает Он, никто более не может испытать. Такой āнандам никому более недоступен. Мукты испытывают всю полноту āнанда, которую только могут испытать. Они не ощущают недостатка, не ощущают пустоты, не ощущают страдания, не ощущают чувства неисполненной потребности. Их āнандам полон в смысле того, что полон для них, но не полный в смысле ограниченности. Но, Его āнандам безграничен! Āнандам любого существа ограничен. Его спутники хотя и нитйа-мукты, но они не могут совершать срьшт̣и, они все равно остаются зависимыми от Него. Осознание этого состояния и есть радость и блаженство для џӣвāтмана. Но это состояние никак не уравнивает џӣва с Бхагавāном. Ни качественно, ни количественно. В конце концов все, что испытывает џӣва в мукти, это всего лишь незначительное отражение того, что испытывает Бхагавāн. А отражение никогда не равняется тому, от чего отражается. Оно может быть и похоже, но оно не равно оригиналу. Есть схожесть, но эта схожесть также означает её полную противоположность. Например, отражение в зеркале. В нем есть схожесть, но оно плоское, несамостоятельное, оно не имеет глубины и т.д.
Equal treatment of unequals is a discrimination.
Кто-то может возмутиться и сказать, что я имею право осознавать несправедливость бытия в обусловленном состоянии! Имею право осознавать несправедливость со стороны Бога. Ведь я не являюсь причиной того, что я здесь нахожусь. Несправедливость по отношению к живым существам, что они находятся в таком положении изначально. Причем виноват в этом только Бог. Если я сам виноват, то Господь остается чистым. А если Он запихнул меня сюда, то у меня претензии остаются.
Есть и другие, кто уверенно считает, что мы пали из духовного мира и теперь в качестве наказания за это должны искупить вину.
Но резонно будет спросить всех этих людей — Если мы пали из духовного мира, то получается, что мы сами виноваты? А если мы изначально существовали такими? А в чем справедливость существования материи? Џӣвы-то хотя бы вечные и сознающие, а материя вообще лишена способности испытать хоть какое-то счастье.
Несмотря на то, что џӣвы страдают и рождаются в сан̇сāре, они, во-первых, вечны, во-вторых, все же испытывают хоть какое-то счастье. Это счастье реально, оно настоящее. Оно может быть временное, вызывая у них какие-то ошибочные представления о том, где счастье искать, но это счастье они испытывают, переживают. Это не кажущееся и не мнимое счастье, оно реально. Моменты счастья — это настоящее счастье. Так же как и страдание. А материя лишена даже таких моментов, у нее вообще нет сознания. В чем смысл существования материи? В чем справедливость по отношению к материи?
Как решают вопрос религии, с которыми люди имеют дело, религии, например, авраамического толка? Вот есть Бог, Он источник милости и добра, а есть некая сила, противостоящая Богу, но, может, она не равна Ему, тем не менее ее влияние велико (сатана, люцифер и пр.).
Такое мышление характеризует природу тех, кого называют нитйа-сан̇сāринами. Это смесь одновременно бхакти и двеша. Они понимают, что есть какое-то могущественное существо, от которого очень многое зависит, и в то же время они испытывают двеш — ненависть к Нему, но не так ярко выраженную, как у āсуров в чистом виде, выраженную в претензии, в каком-то возмущении, в возмущенном непонимании. Нитйа-сан̇сāрины пытаются обелить Бога, решить проблему зла путем создания какой-то другой силы, которая ответственна за все злое на земле. Они могут также проецировать это зло на самих себя, либо на какой-то персонаж типа Сатаны. Одним словом апология.
Отношение сāттвика-џӣва к данной проблеме совсем иное. Он знает о том, что Бог источник и добра, и зла. Сāттвик понимает, что Он единственный источник всего сущего, что Он единственный, от которого зависит все, чтó только существует. Такое отношение, такое понимание и есть бхакти. Это как лакмусовая бумага, своего рода тест. Важно, чтобы это знание было правильно понято, чтобы оно было дано в чистом виде, в доступной форме. Когда человек получает это знание, когда он узнает убедительно для себя и понимает, что Бог это источник всего, тогда и начинает проявляться его отношение к Богу. В Бхāгавате, во втором скандхе говорится:
дравйам карма ча кāлашча свабхāво џӣва эва ча йадануграхатах̤ санти на санти йадупекшайā
дравйам\пракрьти (материал), џӣва\џӣва, кāла\время, свабхāва\то, что обладает теми или иными качествами, теми или иными уникальными характеристиками, особенностями, карма\причинно-следственный закон (поступки-плоды поступков), йадануграхатах̤ санти\все это существует по Его милости, от Его милости они есть (санти), на санти\не существуют, йадупекшайа\если Он проявляет даже не гнев, не ярость, не ярость уничтожения, а просто даже невнимание.
То есть, не будь Его внимания, џӣва, который вечен, даже пракрьти, которая тоже вечна, даже сам принцип времени, которому казалось бы все подчинено — все это прекратило бы существование или не существовало бы вовсе.
Само существование џӣва — это Его милость. Он наделяет џӣвāтмана качеством бытия, Он наделяет его качеством џњā (качеством знания), качеством переживания и ощущения, Он постоянно наделяет этим качеством, также и пракрьти, и время. Поэтому милость Его надо рассматривать не в духе «Почему Он не создал мне лучшие условия существования? Что Ему стоит? Почему бы Ему не поместить меня в какое-то приличное место и тело?»
Частый вопрос в умах возникает, а зачем Богу тогда все это надо? И Брахмасӯтры отвечают на него ясно и недвусмысленно: Ему ничего не надо — на прайоџанаваттва.
Нельзя сказать, что наша жизнь это сплошное беспримесное страдание, можно, конечно, так себя настроить, но это уже аутотренинг какой-то, так сказать, сосредоточиться на негативной стороне жизни. Но на самом деле это не так. Мы не можем сказать, что наши страдания непрерывны. Но что бы вы предпочли - существовать или не страдать? Между отсутствием страданий вообще и существованием в частности, возможностью быть, жить, ощущать себя - что бы вы выбрали?
Страдание связано с чем-то ложным, с невежеством, с непониманием, с заблуждением. Это безусловно так. Но с другой стороны, страдание как раз и подтверждает мое существование. Счастье и страдание, они всегда напоминают мне о моем Я. Это свойство āтмана, ощущать их. Это не мнимое страдание, āтман переживает его. Он, может, переживает не по тому поводу, по которому надо было бы переживать, наблюдает за тем, что происходит не в нем, а в теле. Но тем не менее, ощущения принадлежат ему, сукха и дух̣кха (удовольствие и страдание). Џӣва страдает, и это не иллюзия. Иллюзия состоит в ложном понимании того, кто я есть, но в том, что происходит со мной или с моим телом, никакой иллюзии нет. Иллюзия исключительно в отсутствии знания, в отсутствии правильного понимания. То, что мы видим, это не иллюзия. Иллюзия это то, как мы это понимаем. То, что мы чувствуем, это не иллюзия, это не сон, это не происходит с кем-то другим.
продолжение следует